Память людская

            немало надежных
                    нашла обиталищ:
между морем и небом витает,    
                в горном эхе
                        в запахах пастбищ
В бессонной ночи обитает,
            в снах вещей загадке:
И кто-то рискнет
                отразить ее профиль
                            в заветной тетрадке.
Только лишь профиль -
                анфас никому не дается.
Мерцает бездонный зрачок
                ее глаза
Светом далекой звезды.
Загадочный профиль
                ликует,
скорбит и смеется -
светлее рассвета
                темнее беды.
Для этих рисунков
                не пользуйтесь
                краской привычной:
Бессильны тут
                    масло, гуашь,  
                    акварель и пастель.
Мгновенный тот профиль
наносится синею пастой
                    обычной,
шариковой ручкой
на случайном белом листе.

Август 1987 г.

 Не юбилейте!

В день юбилея покину я город, друзья,
Чтоб не стукнул меня юбилей
        золотой своей палкой. Я
не возраст скрываю,   
        скрываюсь от возраста я, (поручая
жене принимать 
        телеграммы,
        звонки
        и подарки).
Фимиам юбилея
        и весь поздравительный дым я на
запахи маков полярных
                                сменял, не жалея.
Может, так вот,
        сумею опять
проскочить молодым
        за порог
        бриллиантового
        юбилея!..

Нарьян-Мар,
1987 г.

Звени тиньган - звени и властвуй!
Буди уснувших, песни пой!
Коль есть в душе порыв и хватка,
А жизнь - она не сахар сладкий,
В ней больше горечи порой.
Снега и годы - все смешалось.
Чтоб под Полярною звездой
Легко дышалось и писалось,
Порой нужна такая малость -
Листок бумаги под рукой.
Еще нужна, наверно, ярость,
Чтобы навек вместить в душе
Всю эту броскую неяркость
И не упасть на вираже.

8 августа 1987 г.

 Т Ю К У  В А Д А*

   Семипалатинск и Невада
давно уже в трубу трубят,
и только сонный Тюку Вада
и ест, и дышит всем подряд.
   А что он ест, а чем он дышит?
Зачем живет и жизнь ли то?
И ни хрена в "Волну" не пишет
ни двести строчек и ни сто.
   Видать, угнал на грязный ягель
Оленьи тощие стада...
Да где ж писать ему, бедняге,
ведь не писал он никогда,
   покуда Вите Толкачеву
он не попался как-то раз.
Ворвался в чум и крикнул: че вы
сидите тут! Сейчас я вас!
   Алфавит знаете? И хватит!
У нас в "Волне" про все сойдет!
И Тюку, будто наш писатель,
Давай строчить на разворот!
   Писал про северны сиянья,
про то, как портится земля...
И получил за все старанья
(за все ужасные страданья)
по почте Тюку три рубля.
   И он сказал: А ну, вас к ляду!
Так новых пимов не сошьешь!
Я больше за письмо не сяду.
И так вот просто Тюку Ваду
ты, Толкачев, не проведешь!
   И укатил он ясовеем...
Куда? О том молчит тынзей.
И я здесь тоже осовею.
Попробуй здесь не ошизей,
   не наложи на горло руки,
коль, планы руша все твои,
уходят с разворота Тюки,
и не уходят ушкуи.

Август 1991 г.

Э Л Е Г И Я

Заведущий лучшим отделом -
один я в отделе сижу;
от страха, душою и телом,
от голода, бедный, дрожу.
Пропитан воинственным ядом,
никак не уйму эту спесь,
Я знаю, я чувствую - рядом
еще одиночество есть.
Оно - то стучит на машинке,
то бравые песни поет.
Когда ему небо в овчинку,
на шведскую стенку ползет;
на карты наносит маршруты,
которыми хочет уйти...
Но нету свободной минуты -
президиум, черт, на пути.
А это похуже орудий,
Что били "Гринпису" в корму...
Какие-то дикие люди
приходят, порою, к нему.
Похожие очень на Тюку,
увозят на нартах с собой.
Неужто на вертел, как Кука?
Нет, снова вернулся живой!
... Я знаю, живешь ты без чума,
мой смелый и добрый сосед,
ты веришь по-прежнему в чудо,
а чуда по-прежнему нет.
А жизнь - она мучить готова,
и колет в спине, и в груди...
А станет уж вовсе хреново,
ко мне ты в отдел приходи!
Нам хватит и места, и света,
и злости, и новых идей.
Вдвоем мы осилим газету -
напишем мы гору статей...
Когда ж опостылят заметки,
мы выйдем с тобой в коридор.
- Маэстро, где ваши ракетки?
Я вас обыграю - на спор?

Март 1992 г.

Н О В О С Е Л Ь Е

Сердца святой раскрылись Пасхе.
Открылась солнышку Двина...
"Сорок четвертым", в дальней тряске
за город съехалась "Волна".
Как не дойти сюда ногами,
так не отыщешь этот дом.
Но так уж пахло пирогами,
таким уж веяло теплом!..
И из окошка, как из чума,
тянулся уж такой дымок,
что я нутром своим учуял:
тут, Тюка Вада, твой порог!
А здесь известные все лица!
(Я где-то вас уже видал)
Вот Вы, папаша, не Липницкий?
А Вас я, мисс, не обнимал?
Хоть стульев нет еще в достатке,
тарелок, вилок нет на всех,
но все равно здесь все в порядке,
не слышно жалоб, только смех!
Такое славное веселье -
оно бывает лишь в "Волне".
Всем в радость это новоселье!
Оно не в радость только мне.
Да, здесь такой прекрасной паре
уют, конечно, на века.
В моей же собственной хибаре
опять восцарствует тоска.
И будут снова одиноки
унылой комнаты углы;
и будут вечно, как упреки,
стоять немытые полы.
И после посубботней ванны
никто отеческой рукой
мне водки не нальет стакана
и не попотчует ухой.
И не согреет чашки чаю,
не почитает мне "Волну".
Как человек я одичаю,
как журналист пойду ко дну!
И жизнь совсем лишится смысла
(как говорят, погиб поэт!),
Когда не буду Вас, Лариса,
я видеть - добрый рыжий свет!
Эх, холостая жизнь-мерзавка,
дитя Илья и тот в плену!
Ну, где бы мне найти хозяйку
такую ж дому моему?!
Нет, не дано такой награды.
Здесь не дано - Архангельск мал.
В нем поселился Тюку Вада,
а я уеду в Нарьян-Мар!

Апрель 1992 г.

М О Й   Т О С Т

От Толкачева приглашенье
опять я, братцы, получил.
И вот, к нему на день рожденья
я телепаюсь, что есть сил!
Без размышлений снова еду,
Презрев все прелести дорог,
а ведь как раз на эту среду
купить билет в Москву бы мог!
И пусть еще бокал не выпит,
пусть дивных не отведал блюд, -
но я уже лечу в Египет, -
там ждет меня родной верблюд!
Кто любит тундру, кто - пустыню,
кто счастлив в зной, а кто - в пургу,
но нашу дружбу, как святыню,
я в этом сердце берегу!
И забывая все на свете,
спешу я в этот добрый дом:
в гнездо слетевшиеся дети
сидят за папиным столом.
Супруга вкусные изыски
опять показывает нам!
(К "изыски" только рифма "виски" -
я эти виски вам отдам!)
По всей земле идет, как ране,
сиянье этого стола!
Играет Ряхин на органе
и Трифон бьет в колокола!
О нем поет Гудима в Думе,
и песнь слагает Тайбарей,
и в честь его в далеком чуме
тынзей бросает на хорей!
И даже где-то на Ямале
ему кричат с восторгом "бис!"
Жюри на Канском фестивале
ему готовит главный приз!
Он все еще певец природы,
ее защитник и людей, -
над ним совсем не властны годы,
он полон замыслов, идей,
еще ему чего-то надо,
он весь в работе, весь в огне, -
он, как и прежде, Тюку Вада,
а не затюканный в "Волне"!
...Себя его считая сыном
я пью за дружбу с ним вино!
И брошу все - и к бедуинам
махну показывать кино!

9 августа 1995 г.

Я  В С Е  П Р О Й Д У

Нет, я не Тюку, я другой!
В плену неведомой болезни,
увы, мои умолкли песни -
почти не слышен голос мой!
От милой Родины вдали,
за гранью мысленного круга
я ощутил поддержку друга,
привет от северной земли.
И чтобы вновь из грязи в князи,
и вновь глаголом жечь сердца,
я все пройду: наркоз и лазер,
все муки ада - до конца!
И я приеду, наконец -
оковы рухнут и преграды,
и настоящий Тюку Вада
меня обнимет как отец!
И мы споем, и эти звуки
наполнят радостью эфир!..
Пусть множатся на свете Тюки
(пусть целых две их будет штуки)!
Без них бессилен этот мир!

Ноябрь, 1996 г.

ТОЛКАЧЕВУ (ТЮКУ ВАДЕ) В 60.

Все перекаты, да перекаты...
Идем вперед по абрису.
Ах, юбиляр, прости меня ты,
не заготовил адресу!

К тебе я просто сегодня выйду
и заключу в объятия,
и за твое здоровье выпью
от всей радийной братии!

Опять в эфире "Свободный поиск"
и позади молчание.
Обрел себя я, обрел я голос
через твои старания!

Всегда ты рядом, когда нам плохо,
всегда за нас ты борешься!
Давно на свете - твоя эпоха,
никак не успокоишься!

Сегодня в тундре, а завтра надо
куда-то мчаться за море,
с пером газетным сегодня Вада,
а завтра Тюку - с камерой.

За ним угнаться не может Власов,
он утомил Рассказова,
и посылает его Рассказов
на фестивали Канские!
Он - Тюку Вада, я тоже Тюкой
недавно стал по случаю.
Тебе желаю я ныне внука
такого же кипучего!

Родится внучек, как дед, готовый
быть землякам спасением.
И будет Север, и Толкачевы -
душа и совесть Севера.

Все перекаты да все ухабы -
опять читают адресы...
Эх, юбиляр наш, уже пора бы
переходить на градусы!

8 августа 1997 г.

НАПУТСТВИЕ
(акростих)

Вот этот август настал,
И тебе шестьдесят!
Кто бы такое сказал -
Ты же моложе стократ.
Огненный взор до сих пор,
Рвешься ты снова в поход.
Утром спускаешься с гор -

Тундра под вечер зовет.
О, одержимость твоя!
Ляля хранит ваш очаг,
Как она любит тебя!
А беспокоиться как!
Что бы тебе пожелать?
Ехать, шагать веселей!
Веру в себя обретать
У кожозерских церквей.

9 августа 1997 г.

ЭКСПРОМТ
НА ПРЕЗЕНТАЦИЮ КНИГИ
"Ненецкий край сквозь вьюги лет"

И вот опять дитя свободы
В борьбе за ненецкий престиж
Сквозь вьюги лет и через годы
Ведет к победам свой аргиш.

Добавив свежие идеи
К великой мудрости веков,
Он нагрузил свои вандеи
Бессмертным словом земляков.

Все в этой книге исполины
И благородные сердца -
С Ефремова до Полярины,
От Бутова до Волынца.

Он всех запряг в свои пеленья
И только лишь о том забыл,
Кто лучшие стихотворенья
Ему когда-то посвятил!

А как была бы тундра рада,
Открыв сей веский фолиант,
Пропеть сюдбабц про Тюку Вада,
Добрейший ненецкий талант!

Ну, что мне делать с Толкачевым?
Его сегодня съайбурдать?
Иль в ожиданьи книги новой
За ним еще покочевать?

14 октября 2000 г.
библиотека им. Н.А. Добролюбова.

 К 55-летию В.Ф.Толкачева

Лед и пламень
Север и юг
На судьбе скрестились не вдруг,
Не случайно, за-коно-мерно:
Полюс правды и полюс нерва
И в слиянии двух пятерок,
Знаю, есть журналистский порох.
Он - сильнее запасов в штольнях!
С юбилеем, старик, достойным!!!

9 августа 1992 г.

К 60-летию В.Ф.Толкачева

Романтику конца тысячелетья,
Архангельско-ненецкому творцу -
До лампочки тебе все междометья
За то и доставалось по лицу.
Не привыкать! Ведь тайбола и тундра
Порой хлестали вдоль и поперек,
Но ты не гнулся, не кричал - полундра!
И в 60 самим остаться смог!

9 августа 1997 г.

НА ВЫХОД КНИГИ
"НЕНЕЦКИЙ КРАЙ СКВОЗЬ ВЬЮГИ ЛЕТ"

Хрустящие печатные страницы,
Листаю робко, грусти не тая,
И на меня глядят родные лица
Моих друзей, которых помню я.

Я в Заполярье счастлив был, не скрою,
В те времена, когда я молод был,
Ненецкий край, я связан с ним судьбою,
Я там творил, работал и любил.

Там много родилось стихов и песен,
Которые с друзьями часто пел,
И счастлив я, коль чем-то был полезен
Земле, к которой сердцем прикипел.

Здесь есть снега, что никогда не тают,
Сияний блеск на гранях черных скал,
Людей плохих здесь просто не бывает,
Их, вероятно, Север отторгает,
Здесь честь и совесть высший капитал.

Я никаких не сделаю открытий
Что лишь весной бывает ледоход
Сквозь вьюги лет и снегопад событий
Тепло сердец  расплавит вечный лед

Спасибо вам, друзья, за книгу эту,
Ее прочесть я был безмерно рад.
Из Ленинграда с дружеским приветом
Евгений Гинзбург, ваш земляк и брат.

10 октября 2000 г.

Мужской удел

к 60-летию писателя и журналиста

 Считать мужчине годы не пристало.

Считать победы - вот мужской удел!

Пусть за спиной побед и бед не мало,

Немало есть и не свершённых дел.

Желаю вам здоровья, долголетья!

Прожектов на отважные дела.

И чтоб фортуна даже в лихолетье

Вас никогда, нигде не подвела!

8 августа 1997 г.

Аметистовый кристалл и стихи:

К 70-летию В.Толкачёва

 То круто вверх,

то резко вниз.

Взлетел опять –

и вновь расшибся.

А слева смех,

а справа свист:

«Эй! Признавайся,

что ошибся!»

А ты всё дальше, напролом,

И видишь сквозь туман и слёзы:

Всё шире даль,

Всё ближе звёзды…

10 августа 2007 г.

библиотека им. Н.А. Добролюбова.

Экспромт

 Звенит тиньган
    по всей Руси великой.
Везут подарки другу
        аргиши.
С днём юбилея,
    мудрый, светлоликий!
Прими любовь
    и теплоту души!
Священных нарт
    не остановят годы.
Сквозь вьюги лет
    уверенно лети!
В прах разнесут
    все беды и невзгоды
Любовь и труд
    на жизненном пути!

Многая и благая лета, Виктор Федорович,

Многая и благая!

Архангельск

10 июля 2007

СТИХИ, НАВЕЯННЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕМ ОТ ПРОСМОТРА
ДОКУМЕНТАЛЬНОГО КИНОФИЛЬМА «В А Й Г А Ч»
Автор сценария В.Толкачев, режиссёр В.Рассказов

 Вайгач, Вайгач! Упрёк, напоминанье
Всем нам, смотрящим кадры о тебе,
И идол твой, застывший в состраданье,
Пусть душу жжёт на праведном огне.

Вайгач, Вайгач! Проблема на проблеме,
Застрявший айсберг на людской мели.
О, если б мог, ты нас бы проклял в гневе,
Ведь наболело, что ни говори.

Вайгач, Вайгач! Ты ждешь не слов, а дела,
Живого дела, в мускулах, в лесах,
Чтоб снежные седины отогрела
Песнь ясовея на твоих холмах.

Вайгач, Вайгач! Не внемля пустословью
Того священным осени крестом,
Кто без словес, а потом и любовью
Жизнь возвратит в твой ныне скорбный дом.

г. Нарьян-Мар.
3-6 апреля 1989 г.

Рождение книги,
        как слова рожденье,
Сквозь думы и дали
        живое стремленье,
глубинных истоков
        к всеобщему знанию,
стремленье к взаимному
пониманию...
Кудлатой истории вехи и метки -
В попутных и непутевых заметках,
Архивные склады
          вчерашних событий
Для новых идей,
        суперважных открытий -
Все это подвластно писателю, если
писатель себе самому
                интересный,
проверил законы
                движения жизни
на опыте собственном
                и бескорыстно
дарил свой талант философский народу.
И мысли его, обретая свободу,
манили и звали
                к иным перспективам,
бесспорно прекрасным и
                щедро-счастливым!

Добролюбовка, 10 февраля 2005 г.
Презентация книги "Закон капкана"

Событие дня
к презентации книги "Закон капкана"

Ко мне позвонил Толкачев
И заманил в «Капкан».
Я для него – хоть чо,
Хоть на столе канкан.
Или рюкзак на плечо
И – вперед по тундре.
Лишь бы опять горячо
Солнца мажор по «ре» –
Ноте скользнул, смеясь,
И в переборе струн
Чувствовать суть и связь
Прошлых и будущих рун.
Что суждено отыскать
Нам средь словес и чудес?..
В пламенном: Так держать!
Что-то нетленное есть.

10.02.2005

Какой же предстоит путь дальний,
Хотя нет лишнего гроша,
Когда на Север очень Крайний
Зовёт и сердце, и душа.

Когда легко сорваться с места,
Узнать другие имена,
И тундра будет, как невеста –
В «Священных нартах» названа.

А кто-то этого не ведал
И говорил: «Какой чудак!»
Но добрый дух Матвея деда
По тундре вёл Вас, как маяк.

Здесь солнца луч намного ярче!
Взлёт чаек белых пишет круг,
В жилетку совесть здесь не прячут
И знают цену слову «друг».

Везение – счастливый случай!
И мы не ставим Вам в вину,
Что выбрал лучшую из лучших –
Ларису, славную жену.

Мы зависть белую запрячем,
Здесь зависть вовсе не при чём!
Родился на Донбассе мальчик –
Романтик Виктор Толкачёв.

Архангельск,
Август 2003 г.

Нас повсюду встречали с открытой душою, нам желали успеха и лёгкой лыжни. И вопросы про округ про наш задавали, как живём, как решаем проблемы свои... Мы старались ответить доходчиво, ясно, будто в души сельчан возводили мосты.

Но когда Виктор наш брал аккорд на гитаре, исчезали вопросы, как дым от костра. Дружно пели им песни, которые знали. И, конечно же, зал тоже нам подпевал!..

ВИКТОРУ ТОЛКАЧЁВУ

Бежит лыжня - то вправо, то левее.
Лесное эхо, словно зов совы...
Над рюкзаком, хореем ясавэя,
торчит гитара выше головы.

И вот когда (Спасибо кашевару!)
согреет нас густой, душистый чай,
вновь Толкачёв, достав свою гитару,
её струны коснётся невзначай.

Вмиг отзовётся та струна певуче.
А пальцы - извлекают уж аккорд!
И тотчас исчезает, нас помучив,
усталости бессильной хоровод.

А Виктор наш, преодолев преграды,
невесту-песню не спеша ведёт...
Поверьте мне, что выше нет награды,
когда душа - воскреснет и поёт!

А поутру, когда рассвет, алея,
вновь просветляет купол голубой,
гитара та, хореем ясавэя,
из рюкзака торчит над головой...

    И в такт шагам качается гитара.